Отрава Их Величества  - Оксана Алексеева

Дверь полностью распахнулась, а лицо возвращенки вытянулось от потрясения.

— Брат! — закричала она в сторону. — Братишка, пойди-ка сюды! Слыхал, что говорят? Разбойники убивают людей!

Рядом с ней тут же показался мужчина примерно того же возраста, который тоже выглядел ошарашенным:

— Да что же это творится? — подхватил он. — Это где произошло? Утром же сообщим господам, пусть свяжутся с внутренней армией! За что они платят налоги, если мы не можем спокойно по дорогам ходить? Пусть займутся этим вопросом! Скольких убили, госпожа?! Пусть Подземная Тьма отомстит за каждого!

Лю, конечно, говорил, что разбойниками тут называли только мелких воришек, но даже он не мог предположить, что настоящие грабители и убийцы давно вышли из моды. Похоже, внутренняя армия не зря собирала налоги с господ.

— Нас было всего четверо, — сообразила Отрава, чтобы еще сильнее не нагнетать обстановку. — И пусть Подземная Тьма отомстит за убитого этим мерзавцам!

Хозяева очень сочувствовали незваным гостям, но в дом почему-то не приглашали. Тогда Отрава перебила очередные излияния женщины:

— Можем ли мы надеяться на ночлег и ужин в вашем доме? Нам нужен отдых после недели скитаний по лесам! — и тут же добавила тише, не уверенная, что не нанесет этим оскорбление: — Я заплачу.

Мужчина с женщиной переглянулись еще более недоуменно, а потом ответила хозяйка:

— Тут? У нас? Да куда ж мы вас… Вам в поместье нужно! Это совсем рядом, я провожу! — кажется, она подобную просьбу впервые слыхала, потому и стушевалась.

Судя по всему, гостеприимство тут было не то что не принято, такая традиция полностью отсутствовала. Любые путники останавливались в доме господ. Только теперь Отраве и стало понятно, почему в дом Иракия пару раз заходили странники, о которых она только из кухонных разговоров узнавала. То есть если в путешествии требовалась передышка, то благородные господа шли прямиком в ближайшее поместье, где для этих целей специально выделялись комнаты. А уж простолюдины и вовсе могли путешествовать без передышек.

Понимая, что иного пути нет, Отрава серьезно кивнула:

— Это было бы очень мило с твоей стороны. А самописки у тебя не найдется? Я заплачу! — поскольку теперь у них еще и челюсти отвисли, когда они услышали, что госпожа после таких трагических испытаний первым делом попросила именно эту вещь, Отрава пояснила: — Я мемуары пишу. Надо срочно вписать, с какими замечательными людьми познакомилась, пока не забыла!

Перо, изнутри заправленное чернилами, ей вынесли и даже мнение свое оставили при себе. Похоже, списали ее умственное состояние на голод и холод. Медную монетку приняли с радостью, позволили сумасбродной госпоже отойти подальше и написать на коленях эти свои мемуары. Буква «а» в документ вписалась замечательно, вот только по цвету немного отличалась. Со временем и она выцветет, а пока и так сойдет.

— Госпожа Лада, — осторожно спросил Лю. — А нам точно нужно в поместье?

Она уверенно кивнула, понимая его опасения. С одной стороны, они сильно рисковали. Но без карт или хоть каких-то ориентировок двигаться дальше не могли. Рискованный путь — всегда самый короткий, чем бы он ни обернулся.

Пожилая возвращенка была простодушной и болтливой, поэтому по дороге без стеснения рассказывала об их быте:

— Вот тот участок — наш с братом. От родителей в наследство остался. Его дети в город жить уехали, не хотели на земле оставаться, потому-то мы с ним другой надел у помещика просить не стали. И без того хватает. Правда, тяжко приходится, если неурожай. Но господа у нас добрые — в такие годы и оброк меньше просят. К таким и в рабы не грех отдаться — теплое местечко! Ну, разве что мы с братом уехать можем, когда пожелаем, хотя куда мы на старости лет поедем? Тут все родное! Да и есть ли труд честнее, чем хлеб выращивать?

Отрава слушала, но сейчас ей нужна была совсем иная информация, а не подробное описание системы сельского хозяйства в Правоморье. Но на вопросы о Мирале крестьянка только плечами пожала, она всю жизнь на одном месте прожила и другими не интересовалась.

Дом был почти таким же большим и красивым, как у господина Иракия. Перед дверью Отрава пригладила волосы и запахнула шубу сильнее, чтобы ее размер не слишком бросался в глаза. Им открыли слуги и после коротких объяснений тут же сопроводили в столовую.

— Сегодня у нас дом полон гостей! — радушно встретил их хозяин, а госпожа сначала приветливо помахала рукой, а затем нахмурилась, рассматривая Отравину шубу явно с чужого плеча. — Заходи, госпожа Лада. Дом Океана рад приветствовать тебя!

Он тут же махнул слуге, чтобы взял верхнюю одежду, да проводил рабов гостьи в другую комнату и там накормил. Отраве стало немного не по себе оттого, что теперь она осталась без молчаливой поддержки друзей.

В столовой, кроме супружеской четы, присутствовал еще один мужчина и восседал во главе стола, на почетном месте. Довольно молодой и приятный на вид, но черты его лица сильно портило суровое выражение. Длинная коричневая ряса, перевязанная толстой веревкой на поясе, подсказывала вид его деятельности. До сих пор Отрава о монахах слыхала многое — и мало приятного, но воочию видела впервые.

— Познакомься, Лада, это клирик Камыш из Зеленокамского монастыря.

Отрава уселась на предложенное место и уже через короткое время поняла, почему хозяева ее появлению так искренне обрадовались. Похоже, занудный клирик успел испортить им аппетит, а теперь хотя бы изредка можно было переключаться на гостью.

— Я все-таки закончу предыдущий разговор, потому что оставлять недоделанное — грех! — говорил монах. — Ваш слуга — тот, что открывает дверь, не выглядит счастливым. Бьете ли вы его?

— Никак нет! — почти хором отозвались хозяева, а госпожа еще и добавила: — Корень — раб с самого рождения, практически член семьи!

Клирик Камыш неожиданно резко ухватился за свой посох, который до сих пор стоял возле стула, и треснул им женщину по плечу. Та ойкнула — то ли от боли, то ли от неожиданности. И возроптала:

— Так ведь не бьем же! Никого из рабов не бьем! А уж Корень вообще живет припеваючи! Его моя матушка и грамоте обучила — хотите, провожу вас в его комнату, сами посмотрите, как он живет?

— Не надо, — неожиданно благодушно протянул монах. — Я тебе верю.

— Чего ж тогда бьете? — буркнула та.

И за это получила еще один удар. На этот раз сообразила промолчать.

— Чтобы ты, возвращенка, не забывала о своем месте. Мы все в этом мире только гости, сейчас ты купаешься в роскоши, а в следующий раз родишься рабыней. И во всех жизнях должна быть добра и ответственна! Потому что когда твои жизни закончатся, там уже будет поздно сожалеть.

Муж пострадавшей подпевал монотонной речи монаха:

— Небесный Свет не делает различий по рангам! Только по поступкам, как правильно заметил уважаемый клирик.